Заработать на коррумпированных чиновниках 1000 гривен, 3000 или даже 100 тысяч гривен – такую возможность предоставляют украинцам создатели проекта "Платформа уничтожения коррупции". За что инициаторы платформы готовы платить гонорары, кем финансируется проект и почему Антикоррупционное бюро не покончит с коррупцией в Украине кандидат политических наук, автор книги реформ "Изменить будущее" Виктор Андросов рассказал в интервью изданию Facenews, сообщает Коррупция.инфо. Идея возникла из попыток понять, как привлечь всех к решению ключевых вопросов страны, рассказывает автор идеи проекта Виктор Андросов.
Ваш проект – этот плод инициативы небезразличных к судьбе государства? Насколько трудно было начинать?
Идея возникла из попыток понять, как же в этой стране можно что-то менять. Мы долго дискутировали и пришли к выводу, что Майдан был успешным из-за того, что собрал много простых украинцев, которые вместе работали над переменами. Решили, что нужно создать формы, шаги, которые позволят в решение ключевых вопросов страны привлекать всех. Собственно, так возникла идея создать ресурс. Самой большой проблемой было найти человека, готового финансировать вознаграждения, поскольку это все-таки достаточно рискованно публично заявить, что вот я, такой-то бизнесмен, готов это делать. И вот однажды мы познакомились с Семовоником, рассказали ему об идее, он заинтересовался.
То есть основная финансовая поддержка «Платформы уничтожения коррупции» от Сергея Семовоника?
Да. На данный момент еще есть ряд бизнесменов, которые тоже хотят поддерживать этот проект, но они боятся называть себя, чтобы не возникло проблем с бизнесом.
На вашем сайте указана отдельная форма для желающих материально помочь проекту. Почему решили подключить общественность?
Мы действуем в статусе общественной организации и хотели бы развиваться. Потому что речь может идти о других, дополнительных методах борьбы, когда фамилии коррупционеров можно вешать на бигборд или публиковать в газетах объявления о том, что кто-то украл какую-то сумму. Мы бы хотели переходить к большему давлению, чтобы была большая реакция по факту тех дел, которые получается выявлять. И для этого тоже нужны ресурсы, кто угодно может сделать взнос. Фактически, чем больше люди будут финансировать наш проект, тем меньше коррупции будет становиться. Мы будем больше тратить на наказание коррупционеров, в том числе на адвокатов, которые смогут профессионально их преследовать, тягая по судам и делая их жизни невыносимыми.
У Вас уже есть готовые к этому адвокаты?
На данный момент мы работаем сами. Мы не являемся адвокатами, но у нас большой опыт. Организовываем заявление в прокуратуру и различные органы, жалобы насчет проверки информации, которую мы получаем. Пока мы еще не судились. Но я думаю, что первые суды, если они у нас будут, будем осуществлять своими силами. Также у нас есть друзья-адвокаты, которые готовы помогать, если такие ситуации будут возникать.
Как возникла идея платить людям за факты коррумпированных действий? Идея заключается в том, чтобы простимулировать людей. Почему, например, люди этого не делают?
Потому что они не верят, что факт коррупции, который они выявили, может кого-то заинтересовать. Люди не верят, что на основе этого факта может быть начато дело, что виновного накажут. И они не предпринимают никаких действий. Мы просто создали новый, дополнительный мотив людям присоединяться к борьбе с коррупцией. По большому счету, они могут и не верить, что удастся наказать коррупционера, но они на нем заработали, поэтому мотив это делать уже есть. Но на самом деле, если сравнить масштабы тех гонораров, которые мы выплачиваем, с коррупционными суммами – это просто мелочь. Дай бог, чтобы был 1% от суммы, которая разворовывается, этого было бы достаточно, чтобы вся страна занималась борьбой с коррупцией.
Сколько к Вам уже людей обратилось?
Собственно, мы только в четверг, 28 мая, публично объявили об этом на Facebook. И только за один день наш сайт посетили 6 тысяч человек, было очень много сообщений. Мы сейчас их изучаем. Понятное дело, много сообщений представляют собой: «Мне кажется, тот-то коррупционер». Но все-таки в нашем случае речь идет о доказательствах. Это фотографии, декларации, тендерная документация, это может быть видеозапись взятки, аудиозапись. Если кто-то нам предоставит видео взятки гаишнику с видеорегистратора – мы выплачиваем гонорар, а дальше пробуем установить личность этого гаишника, просим установить факт осуществления такого преступления.
Ваша субъективная оценка: в какой сфере уровень коррупции особо критичный – медицина, образование, правоохранительные органы?
Понимаете, коррупция она на определенных пластах. Например, есть пласт государственных закупок. Это коррупция миллионная. Второй пласт – это уже вот те бытовые вопросы. Здесь на первом месте, однозначно, суды.
Как Вы планируете популяризировать свой проект?
Проект имеет несколько уровней. Если нам сейчас удастся хорошо запуститься, будет много обращений и успешных дел – будет возрастать финансирование, люди действительно поверят в то, что лучше финансово поддерживать наш проект, чем давать взятки. Если это произойдет, то мы перейдем на другой уровень. Конечно, мы бы хотели в каждом городе повесить бигборд с информацией, что есть вот такой ресурс, создать call-центр, который принимает звонки и контактирует с людьми, изучает документы и факты, систему обучения людей о том, как выявлять факты коррупции. Но на данном этапе мы работаем в интернете и с теми фактами, которые нам дают.
Были ли уже случаи, когда Вам, мягко говоря, «мешали работать»?
Такого еще не было. И на самом деле мы редко будем с таким сталкиваться. На самом деле, мы проверяем только информацию, которой люди владеют. То есть факты или доказательства, которые уже собраны. Только в отдельных случаях, когда у нас есть большие суммы и риск, что мы можем несправедливо кого-то назвать коррупционером, можем напрямую контактировать с ним, чтобы получить комментарии. Но это будут одиночные случаи.
Ранее Вы говорили о том, что считаете Антикоррупционное бюро ошибкой. А что думаете об общественном совете контроля, который, как запланировано, будет контролировать Нацбюро? Будет ли это компетентный орган?
Если вы для борьбы с чем-то создаете какой-то орган, который на самом деле такой же, как другие органы, то я в это не верю. И в данном случае, хоть там будет 150 общественных контролей, я не понимаю смысла. Это бюро станет настолько сложным, чтобы осуществить один шаг – оно будет работать полгода. Нельзя усложнять. Тут либо быстрые, резкие действия, либо очень сложная система, которая будет выдавать по одному результату в год. Потому что когда существуют большие финансово-промышленные группы, то извините, сложно представить, что завтра, например, председатель Антикоррупционного бюро арестует министра конкретной сферы. Понятное дело, что все люди кого-то представляют, и это может повлечь за собой нелегкие последствия. Другое дело, если снизу произошел скандал, и возмущение общества настолько велико, что все понимают: лучше человека снять с должности. Это первое. А во-вторых, этих общественных советов и контролей столько… Я еще не знаю ни одного успешного случая, когда они действительно что-то предотвратили. Есть эффективные общественные организации, эффективные общественные деятели. Они действительно делают успешную работу, даже не находясь в этих общественных советах, органах власти и т.п.
Что Вы думаете о сегодняшних реформах, их вообще можно считать реформами?
Реформ у нас нет. И нет потому, что у них страх перед реформами. Реформы – это не то, что людям можно рассказывать. Реформой не является то, что когда-то мы получим безвизовый режим. Есть факт, что мы его сегодня не получили. Не является реформой то, что мы когда-то там вступим в НАТО или ЕС. Это тоже новости завтрашнего дня. Но есть конкретные вещи, которые люди могут ощутить уже сегодня. Например, уменьшение активов на европейские автомобили. Ну, не может автомобиль в стране, где человек в среднем зарабатывает 100 долларов, стоить в три раза дороже, чем в Европе. Реформы – это то, что меняет жизнь человека, человек начинает жить по-другому, даже это может быть негативно на тот момент, когда оно произошло. Но ключевое – это то, что изменилась рутинная, стандартная жизнь человека.
Что мешает теперешней власти "посадить" коррумпированных чиновников прошлой власти?
Я точно знаю, что это желание. Им просто не хватает желания. Они, конечно, могут рассказать, что законодательные процедуры сложные, мы должны придерживаться закона. Но я напоминаю простую вещь, 16 января были приняты законы, которых все общество решило не придерживаться. Поэтому я не понимаю, почему, когда вопрос касается коррупционеров, начинают говорить о сложных процедурах следствия и всего остального.